В маленький провинциальный городок Симвеллленд для работы общественным защитником приезжает молодая Кирстен Маилз. Поначалу её жизнь складывается отлично: Она выходит замуж за молодого красавца Мета, сына мера города, входит в местное высшее общество, и выигрывает одно дело за другим. Вскоре она уходит в отпуск по беременности и наслаждается своим счастьем, которому вскоре суждено обернуться кошмаром! Весь цвет города состоит в секте, практикующей человеческие жертвы, которыми становятся много знающие или неугодные им люди. Её муж тоже в этом замешан, только как? Кто он - невинная жертва или охотник за головами? Кто возглавляет эту секту, и не окажется ли сама Кирстен следующей жертвой? И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Предыстория. Кирстен - молодая девушка, в силу обстоятельств вынуждена уехать из Нью-Йорка. Босс адвокатской конторы "Библ и Ко" увольняет её со скандалом и обещает использовать все свое влияние, чтобы она не нашла ни одной приличной работы юридического профиля в городе. Именно в это время в департамент округа приходит требование о выделении маленькому городку Симвелленд общественного правозащитника, потому как предыдущий кандитат, посланный на эту должность таинственным образом исчез. Волей судьбы это место предлогают Кирстен, и она, решив начать все сначала, отправляется в провинцию. Симвелленд- маленький городок, где царят порядки 50-60хх годов, общественное прорицание эмансипированных женщин, патриархат и корупция. Всех жителей объединяет нечто, что недоступно девушке. Её высмеивают, с ней не считаются всерьез. Её клиенты это люди, не имеющие возможности нанять адвоката, но и её не считают за адвоката. Казалось бы, её замужество за одним из влиятельнейших мужчин городка- Метом Майлзом, сыном мера- должно изменить ситуацию. Но если она и вхожа в высший свет, то только благодаря новоиспеченным родственникам - мужу и его отцу. Кирстен все так же холодно принимают и предпочитают читать ей длинные морали по-поводу того, что работающая женщина - это вздор и блажь. Её свекр имеет очень близкие дружеские связи со всей элитой города, но в карьере Кирстен это скорее преграда, а её личная жизнь после трех месяцев брака начинает вызывать у нее опасения, что её муж абсолютная копия отца, и она, возможно, совершила огромную ошибку. .................................................................................................................. Утро, офис Кирстен.... И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
– Как его зовут? Простите, плохо слышно. Вы сказали «Сорсон»? Пишется как обычно? Скорчившись в неудобной позе с зажатой телефонной трубкой, Кирстен поспешно занесла имя в свой адвокатский блокнот. – Пойман на месте преступления… Спасибо, – как бы разговаривая сама с собой, проворчала она. В этот момент в дверь офиса решительно постучали. Затем она широко распахнулась, и на пороге появился Мэт собственной персоной. Кирстен махнула ему рукой, приглашая войти. – Не помешаю? – заглядывая ей в глаза, спросил он. Состроив подходящую гримасу, она дала ему понять, что он сказал глупость. – Ладно, – ответила она кому-то по телефону, – как только улажу все дела, спущусь вниз и побеседую с ним. А сейчас у меня посетители. Всего доброго. Она картинно бросила трубку и сразу двумя руками пригладила волосы.– Кажется, ты единственный еще в здравом уме, – с ходу начала она,- Все остальные, с кем мне сегодня довелось общаться, кажется, совершенно свихнулись. – У меня была встреча с уважаемым прокурором нашего округа. Мы схватились по вопросу о том, учитывать ли на суде все предыдущие правонарушения клиента. Я обозвала Кейни линчевателем, а он, в свою очередь, наградил меня прозвищами мягкосердечной либералки и теперь не отвечает на мои звонки. Кирстен и прокурор Кейни Вайт регулярно и не на шутку цапались. Их конфликты обычно затрагивали профессиональную сферу, однако Вайт зачастую воспринимал подобные споры, как личное оскорбление, что резко ухудшало и без того нестабильные взаимоотношения. А Кейни мог ей сильно подпортить жизнь, поскольку являлся весьма уважаемым человеком в городе. Он считался в высшей степени популярной личностью в округе, символом законности и порядка, и любой человек, осмелившийся сказать хоть слово против, заслуживал общественного осуждения. Однако Кирстен разглядела в нем человека, умело манипулирующего законом и более заинтересованного в сохранении своей репутации, чем в безупречном служении закону. Как и судья Мидл, взгляды которого, к сожалению, в точности совпадали со взглядами Вайта, и от этого работать было ужасно тяжело. Каждое дело, каждую победу в суде этого маленького городка Кирстен, не знавшая поражений в судах Нью-Йорка и Майами, выбивала с трудом, а зачастую, дело было проиграно с самого начала. Тот факт, что она женщина, был более значим для прокурора, судьи, да и для всех горожан, нежели то, что она действительно являлась прекрасным юристом. В основном девушка сидела без работы, так как местные жители были весьма консервативны, когда дело касалось эмансипированных девушек. По их мнению, от женщины могла быть польза только в домашнем быту, но никак не за адвокатской трибуной. Поэтому Кирстен пришлось работать общественным защитником - была хоть какая-то практика. Правда клиенты, в большинстве своем, были из низших слоев общества, и ей приходилось иметь дело с неотесанными мужиками, которые ни во что её не ставили, просто у них не было выбора – она являлась единственным общественным защитником этого города. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
– Что привело тебя сюда? – спросила она. – Я хотел сообщить, что не обедаю сегодня дома. – О, Мэт! Второй раз за последние четыре дня! Что у тебя на сей раз? - Леон Нарли пригласил сегодня нас с отцом поохотиться на енотов. Он приобрел собаку и очень ею гордится. Короче говоря, отец принял приглашение от моего имени. – Скажи ему, что сегодня не пойдешь на охоту, у нас свои планы. – Но у нас же их нет. – Тогда скажи, что ты пообещал мне остаться дома и мы просто посидим у телевизора. – Но я же не обещал. – Он об этом не знает. – Но я-то знаю! – Я так и знал, что ты огорчишься, – тяжело вздохнул он. – Я не огорчилась. Я просто трясусь от злости! – Давай не будем спорить, Кирстен. Ненавижу наши споры. Ей страшно не нравилось, когда, изложив свою позицию, он потом требовал примирения, лишая ее возможности сделать то же самое. Просто именно эти, свободные от всяких встреч и бесед вечера, она любила больше всего. Ей нравилось, когда они оставались вдвоем, смотрели телевизор, болтали, проводили вместе ночи. Когда же он где-то на стороне встречался с друзьями, она чувствовала себя одинокой и брошенной, тем более что не разделяла их увлечений. Тем не менее Кирстен предпочитала одиночество дома, нежели длинные вечера в обществе жен его друзей. Ей были непонятны и неинтересны эти женщины, они были какие-то… неживые что ли?! Она пыталась обзавестись друзьями, но все эти попытки так ни к чему и не привели, поскольку в отличие от других женщин ее занимала собственная карьера. Кроме того, еще что-то, почти неуловимое, пропастью пролегло между ней и всеми ее знакомыми. Паранойя это или нет, но она почти физически ощущала, что все окружающие что-то намеренно от нее скрывают. Иногда ей казалось, что этой отчужденности она никогда бы не ощутила, пусти она глубокие корни в этом городе. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Спустя три недели в суде Симвелленда неоправданно жестоко осудили подзащитного Кирстен, и ей показалось, что это было сделано с намерением щелкнуть её по носу. Мол, уймись, ты все равно ничего не изменишь, все будет так, как мы решим! Злость закипала в душе девушки с новой силой каждый раз, когда она вспоминала свой очередной позор в зале суда. Билли Рея Сорсона должны были оштрафовать и приговорить к условному сроку - это строжайшее наказание в таких случаях, но судья без объяснения причин приговорил парнишку к содержанию в колонии до тех пор, пока люди из департамента его не проверят. Но и тогда все могло бы закончиться не так плохо, если бы не несчастный случай, подробности которого Кирстен так и не дали изучить. Ей просто сообщили в общих чертах о том, что заключенному при невыясненных обстоятельствах случайного характера оторвало правую руку. Парень скончался от болевого шока. ……………………………………………………………………….. Через несколько дней после этого тяжелого для Кирстен процесса, в приемный кабинет мера Майлза пришел судья Мидл. – Что расскажешь, Дилан? Ты же знаешь, что можешь говорить как на духу, что тебя беспокоит. – Эта девушка беспокоит меня, – ответил тот. Гейб Майлз придерживался того же мнения, но не хотел об этом говорить, не выслушав приятеля. Настоящий лидер всегда знает себе цену и к тому же умеет слушать. И никогда не спешит высказаться, не выяснив взгляды окружающих. – Почему, Дилан? – Тебе никогда не приходило в голову, что она собирается стать членом нашего сообщества Гейб? И неформально, а фактически? – Поерзав в кресле, он пододвинулся ближе к меру, словно намереваясь сообщить тому какой-то сногсшибательный секрет. – Город нуждался в общественном защитнике, который… разделял бы наши взгляды, так сказать, – сбивчиво продолжал Мидл. – Мы надеялись, что такая молоденькая девчушка окажется весьма покладистой и разумной. По крайней мере, уж никак не ожидали, что она зарвется. Если помнишь, именно по этой причине мы взяли ее на работу. Но она оказалась гораздо круче, да еще со своими идеями. К тому же много щепетильнее, чем мы договаривались. И выступает против чаще, чем надо. Многим уже кажется, что мы здорово ошиблись. Гейб, в свою очередь, был ошарашен приверженностью Кирстен формальным принципам, ее сильной волей, вольнолюбием. Ему казалось, что девчонка будет посговорчивее и не такой горластой. Впрочем, Гейб не сомневался, что со временем она приспособится. Правда, понадобится чуть больше времени, чем хотелось бы, но тем не менее… Он поделился своими мыслями с Мидлом. – Она совершенно не похожа на остальных женщин. Но скоро все переменится. Положись на нас с Мэтом. Как-то на днях она тут пожаловалась, что чувствует себя одинокой. Может, стоит увлечь ее делами нашего общества? Дилан Мидл сильно сомневался на этот счет. – Считаешь, это достаточно мудрое решение? – Не бойся, – самодовольно хмыкнул Гейб. – Мы не будем посвящать ее в свои тайны, пока не убедимся в полной приверженности нашим взглядам. – Ты, правда, веришь в то, что она поймет и приобщится? – Да, – ни минуты не колеблясь, ответил Гейб. – Разум невестки все еще находится в плену тех либеральных мерзостей, что окружали ее с детства. Но в один прекрасный момент это изменится.
И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
………………………………………………………………………………......... На выходных мер пригласил Кирстен и Мета на официальное мероприятие за городом. Ей сообщили лишь то, что это многолетняя традиция горожан, и ей будет весело. В субботу утром Гейб появился на пороге их дома еще до рассвета, горя желанием поскорее отправиться в путь в прохладном утреннем воздухе. Изо рта Кирстен вырывались клубы пара, было зябко и холодно. Все трое забрались в кабину пикапа Мета. Девушка дрожала и никак не могла согреть руки. Но жаловаться сейчас на холод было бы просто смешно, потому что она сама захотела поехать, стремясь отныне разделять интересы мужа. Ферма стояла вдали от шоссе, в дикой глухомани посреди леса, куда можно было добраться только по узкой и очень грязной дороге. Майлзов там уже поджидали. Перед тем как вылезти из машины Мет предупредил жену, что праздник устроен в честь осеннего забоя кабанов. Около дюжины городских семей устроили что-то вроде карнавала. Холодный воздух пропитался запахом гари и дыма многочисленных костров, на которых в огромных закопченных котлах, буря и пенясь, кипела вода. На опушке стайка ребятишек весело играла в пятнашки. Возле пикапа тут же собрались подростки, с шумом и гамом о чем-то беззаботно болтая. Празднично настроенная публика радостно загудела при виде мера. Кто-то тут же передал Кирстен кофе, и она с удовольствием отхлебнула. Горячий напиток явно взбодрил девушку, она повеселела, но тут взгляд ее упал на огромные туши. Они висели вниз головой, только что освежеванные, и кровь обезглавленных животных медленно стекала на землю. Она смотрела на них завороженным взглядом не в силах их сосчитать и не в состоянии оторваться. – Я просто не ожидала, что они такие беспомощные и… оголенные, – еле выдавила она, кивая на жуткие туши. – Сначала все выглядело по-другому, – откликнулся Мэт, безуспешно стараясь скрыть свое удивление. – Обычно их привозят сюда и убивают выстрелом в голову. Затем, проткнув шейную вену и выпустив кровь, промывают горячей водой и срезают щетину. Это не так-то просто, и мы хорошо платим работникам. К примеру, фермеры получают за такую грязную работенку несколько долларов, внутренности и головы. Гейб уже второй раз окрикнул сына, призывая его начать церемонию освежевания. Мет озабоченно посмотрел на жену и пожал плечами. Отходя, он еще раз обернулся, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Кирстен заставила себя весело взмахнуть рукой и изобразить ободряющую улыбку. Она не отрываясь смотрела, как свекр вручил мужу тесак с длинным и широким лезвием, затем подтащил животное. Мэт проворно полоснул ножом по шее, разом обнажая позвонки. Секунду спустя окровавленная голова свиньи уже была в его руках, а огромная туша глухо плюхнулась под ноги. Кирстен потеряла сознание, под ликующие крики толпы.
p.s: извиняюсь за скрины, старалась как могла, но все равно вышло не очень :ac:
И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
У восемнадцатилетнего Майкла Ли оказалось совершенно чистое, без каких-либо признаков растительности лицо и прямые черные волосы. Маленького роста, очень тщедушный, он с тревогой и вместе с тем с любопытством смотрел черными блестящими глазами, как она, открыв портфель, достала оттуда ручку и записную книжку. – Тюрьма, конечно, заведение не очень приятное, – между тем заговорила она. – Хотя, пожалуй, слишком мягко сказано. – А вы когда-нибудь сидели в тюрьме? – поинтересовался он. – Да, однажды, – честно призналась она. – Меня арестовали среди протестующих против запрета на некоторые книги в публичной библиотеке. Он понимающе кивнул, как бы одобряя ее поступок. – Я сейчас же договорюсь, чтобы вас выпустили под залог. – Моя семья себе этого не может позволить, – грустно произнес он, не теряя чувства собственного достоинства. – Миссис Маилз, мне не хотелось бы доставлять беспокойство родителям. Они и так достаточно настрадались из-за этого недоразумения. – Я надеюсь договориться о какой-нибудь приемлемой для вас сумме. – О, если это возможно, я бы хотел продолжить учебу в школе, – воскликнул он взволнованно. – Мне очень важно окончить школу со своим классом. – Вы уже выпускник, не так ли? – Совершенно верно. – Ваши родители, должно быть, весьма гордятся вами. – Да, мадам, очень. Мне уже предложили несколько стипендий для обучения в одном из университетов. Правда, я еще не решил куда именно поступать. – Он опустил глаза и гневно сжал кулаки. – Хотя теперь, может, вообще никуда поступать не придется. Кирстен решила больше не продолжать разговор о его будущем. Одно лишь упоминание о том, чего он может лишиться, полностью деморализует подзащитного. Она просто старалась уловить суть и понять человека, которого придется защищать. – Итак, вы принимаете активное участие в общественной жизни школы и ее организаций, включая Национальное Общество Чести. – Да, мадам. Кстати, именно во время одной из поездок в Гетлинбург я впервые познакомился с Эмили. – Почему бы нам не начать с этого самого момента. Расскажите, пожалуйста, о ваших взаимоотношениях вплоть до сегодняшнего дня. – Мы познакомились во время туристической поездки в Теннесси, в этот маленький городок в горах, и с тех пор нередко встречались. Вместе проводили все свободное время, но я никогда не бывал у нее. Приходилось договариваться о каком-то условном месте, поскольку Эмили не сомневалась, что родители не одобрят ее выбор. Я для них иностранец. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Но мгновенно преисполнившись гордости за свою принадлежность к этой стране, он вдруг как-то сразу просветлел: – Я американец, – твердо произнес он. – Такой же, как и Эмили. Такой же, как и мистер Джонсон. Моя мать родилась в Америке. А родители отца приехали сюда, когда он был еще совсем маленьким. Он и китайский-то никогда не изучал, а по-английски говорит лучше, чем мистер Джонсон. Кирстен охотно поверила Майклу. Она не была близко знакома с Германом Джонсоном, но частенько видела его в загородном клубе. Всегда навеселе, громко хохоча и отпуская сальные шуточки, он производил впечатление шута горохового. Правда, девушка не знала и мистера Ли, но они с женой воспитали замечательного сына, с хорошими манерами. Из того, что она услышала, было ясно, что это трудолюбивые люди, которыми не без оснований гордится их сын. Со временем связь Майкла Ли с Эмили Джонсон только упрочилась. – У нас очень серьезные отношения, – тихо уточнил он. И признал, что сексуально сблизились они примерно месяца два назад. – Но подошли к этому очень ответственно, – подчеркнул он горделиво. – Я всегда предохранялся, – добавил он через минуту. – И к тому же все происходило по обоюдному согласию. Клянусь вам. Я бы никогда Эмили и пальцем не тронул. Разве мог я ее обидеть! – На глаза юноши навернулись слезы. – Ни за что, – произнес он с жаром.– Да. – Юноша поднял голову и посмотрел на нее в упор. – Я не отрицаю сексуальных отношений между мной и Эмили, миссис Маилз. Но это не было изнасилованием, как утверждает мистер Джонсон. Ему позвонила библиотекарша и сообщила, что я вслед за Эмили вышел из библиотеки. Она, видите ли, заботилась о безопасности девушки. Если у вас узкие глаза, значит, вы обязательно подозрительный тип. Так что ли? – добавил он упавшим голосом.– Как бы то ни было, Эмили еще не вернулась домой, и мистер Джонсон запаниковал. Он начал разыскивать ее и с пеной у рта подскочил к машине. Вытащив меня оттуда, он заорал на всю улицу, размахивая кулаками. Я даже испугался, что он меня убьет. – А что же Эмили? Она-то что делала в этот момент? – Истерически рыдала. Прибыла полиция и ее вытащили из машины. Она так и не успела привести себя в порядок. Ли на мгновение замолчал и закрыл лицо руками.– Она, должно быть, чувствовала себя отвратительно. Вся библиотека высыпала на стоянку поглазеть на происходящее, и я, к сожалению, не смог избавить ее от такого позора. Кирстен задумчиво отложила ручку и положила руки одна на другую. – Как ты думаешь, что Эмили ответит на вопросы в полицейском участке? – Что я никогда не насиловал ее, – тотчас воскликнул Ли без тени сомнения. – Ведь я даже никогда не провоцировал. Она непременно так и скажет, если, конечно, уже не сказала. Эмили не позволит, чтобы меня обвинили в изнасиловании. Как только полиция все выяснит и получит неопровержимые доказательства моей невиновности, меня сразу же выпустят. Кирстен не разделяла его безоговорочной веры в Эмили Джонсон. Герман Джонсон отличался весьма крутым нравом, и, застав свою дочь в объятиях Майкла Ли, он, вероятно, до смерти запугал дочь. Не исключено, что от страха она наврет полиции, окружному прокурору и суду присяжных. Короче говоря, приложит все усилия, чтобы избежать отцовского гнева и наказания. В практике Кирстен встречалось немало случаев, когда даже менее пугливые давали ложные показания перед присяжными с одной-единственной целью – защитить себя. Эмили, наверное, испугается остракизма со стороны всех своих домочадцев за добровольное сожительство с этим парнем. В особенности если они настроены против Майкла Ли по причине расовых предрассудков. Но и в противном случае, пусть даже девушка признается родителям в своей симпатии к Майклу, они все равно попытаются заставить ее солгать суду. Посчитав, например, оскорбительным для семьи факт взаимоотношений их дочери с парнем азиатского происхождения. Или, к примеру, побоятся общественного мнения несмотря на то, что Майкл Ли является отличником в школе и подает большие надежды. Кирстен чувствовала себя омерзительно, подозревая людей в самом низменном, тем более что достаточно их не знала. Но ей надо предусмотреть самое худшее. По всей вероятности, родители сделают все возможное, чтобы доказать факт изнасилования дочери. Что же касается самой Эмили, то она, вероятно, пойдет у них на поводу, чтобы избавить себя от скандала и всевозможных упреков. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Однако Кирстен не хотелось подрезать своему подзащитному крылья, важно, чтобы сам он верил в благополучный исход дела. – Надеюсь, твои одноклассники подтвердят, что вы с Эмили были хорошей парой. И свидетельства учителей нам бы не помещали. В общем, придется здорово поработать. Она бросила в портфель записную книжку и собралась уходить. – Надеюсь, мистер Джонсон откажется от своего обвинения. В противном случае постараюсь, чтобы обвинение тебе предъявили завтра. Майкл с жаром уверял её в том, что дело не зайдет так далеко. – Эмили любит меня всем сердцем, так же, как и я ее. Она честно признается, и отцу девушки не останется ничего другого, как отказаться от этого дикого обвинения. Ах, как Кирстен хотелось верить в то, что именно так все и произойдет! …………………………………………………………………………………………………………………………………………………… Кирстен никогда не уходила с работы, не перекинувшись парой слов с Бамой. Нищий появился в городке пару месяцев назад, и с тех пор регулярно в 7 30 утра приходил к зданию прокуратуры города, где сидел на ступеньках в течение дня и читал газеты, а так же развлекал прохожих байками и предсказывал погоду. Иногда Кирстен подолгу беседовала с ним о том, о сем перед уходом домой. Но бедняга, очевидно, уехал куда-то на проходящем поезде. Во всяком случае, именно эта мысль пришла в голову одновременно и ей, и уборщик Роска. – Он ведь прирожденный бродяга, – заметил тот, когда Кирстен поинтересовалась странным отсутствием нищего. – Бама странным образом очутился здесь однажды утром. Думаю, – добавил с сожалением Роска, – он вернулся туда, откуда приехал. Видимо, здесь он больше не появится. Уже больше недели прошло с момента исчезновения Бамы. Сегодня, после встречи с Майклом Ли, Кирстен особенно остро вспомнила их разговоры, вроде бы ничего не значащие фразы, которыми они с Бамой обычно обменивались на прощание. Она вдруг почувствовала, что соскучилась, ей очень не хватает этого. Он первым и последним встречал и провожал ее каждый день и стал кем-то вроде верного друга. Сегодня вечером она осталась без дружеской поддержки. Ее сильно угнетали в последнее время не профессиональные, а сугубо личные проблемы. Больше суток уже прошло с тех пор, как она узнала, что носит в себе ребенка Мэта. Но Кирстен все еще не сообщила ему об этом. Вчера вечером он сам лишил ее такой возможности, заявив, что она уделяет ему слишком мало внимания, отдавая все свое время, силы и энергию работе. Ее крайне шокировали такие старомодные взгляды мужа на семейную жизнь и жесткую заданность роли каждого из супругов. Произнеси он это в порыве страсти или гнева, она не придала бы его упрекам никакого значения. Но Мэт рассуждал спокойно и убежденно, что прямо-таки на весь день выбило ее из колеи. Конечно, сын во всем вторил отцу, на самом деле не желая видеть своей женой покорную и забитую женщину. В противном случае он никогда бы на ней не женился. В общем, все бы еще полбеды, если бы Гейб не оказывал столь сильного влияния на сына, его образ мыслей и образ жизни. Мало того, мер, оказывается, чуть ли контролировал некоторые сферы общественной жизни города, которые, на ее взгляд, не имели ни малейшего отношения к работе мера. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
И вот вместо того, чтобы радоваться неожиданной новости, она должна теперь с грустью размышлять над взаимоотношениями с мужем и нежелательном влиянии его отца. Как же много сил уходит на все эти семейные дрязги! А ведь можно было бы бросить их на борьбу за справедливость, на защиту невиновных. Деревца по обеим сторонам дороги уже радовали глаз свежей зеленью, значит, скоро весна. Это многообещающее обновление, наряду с мечтами о будущем ребенка, подняло настроение, придало сил и молодости. Она должна преуспеть, и не столько ради карьеры, ради профессионального роста, сколько ради себя самой, своих личных мотивов и устремлений. Оказавшись в Симвелленде, она затеяла грандиозную игру. И сейчас не имеет права проиграть. Девушка решила съездить загород, прогуляться и развеяться на свежем воздухе. Она села в машину и быстро поехала в сторону северного выезда из города. Вот уже показалась окраина, но тут внимание Кирстен привлек домик на отшибе. Он стоял хутором и выглядел очень обшарпано и бедно. Однако её вниманием завладел джип, стоящий на подъездной дорожке. Это была машина её мужа! Интересно, что Мет делает в такой дыре? Но если в присутствии ее мужа в этом доме среди белого дня нет ничего странного, то к чему ей прятаться за углом и ломать себе голову? Почему бы не войти в дом и не увидеть все собственными глазами? Пока она раздумывала, дверь широко распахнулась и на пороге дома показались Мэт и рыжеволосая девушка. Они остановились на веранде, одной рукой Мэт держал за петельку свой пиджак, перекинув его через плечо, а другой обнимал за талию рыжей. Кроме великоватой ночной сорочки, на ней ничего не было. Не замечая упавшей с плеча лямочки, она прильнула к мужчине, покорно поникнув головой. Казалось, они слились в единое целое. Они сделали всего лишь несколько шагов, как девица порывисто обернулась и бросилась к нему на шею. Мет выронил пиджак и заключил ее в объятия. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………. Сидя в глубоком кресле на веранде, Кирстен уставилась невидящими глазами в пространство. Ее не трогали грациозно прыгающие с дерева на дерево белки, хотя обычно она получала огромное удовольствие от их резвой игры. Не слышала она и резких звуков пилорамы, работавшей по соседству. И даже веселое щебетание сойки ничуть не задевало. Все чувства мгновенно притупились, когда она увидела рыжеволосую девицу в объятиях своего мужа – более страстных и волнующих, чем те, которые он мог позволить со своей женой. Кирстен укоряла и кляла себя за то, что не решилась нарушить их любовные утехи. Они не смогли бы отрицать этого. Почему же она не выразила им своего презрения, они же вполне его заслуживают? Видимо, в тот самый момент она лишилась последних сил от горя и отчаяния. Ей ничего не оставалось, как просто-напросто удалиться, чтобы в одиночестве зализывать раны. На какое-то мгновение ей показалось, что все это шутка и розыгрыш, и они вот-вот повернутся и, весело улыбаясь, скажут: «Ну как, здорово мы тебя провели?» Она все еще не верила своим глазам. Машина, свернув с шоссе, въехала во двор. Мэт дважды просигналил, увидев ее на веранде. Затем быстро вылез из машины, сияя от счастья и радуясь встрече. – Привет, – он приблизился к веранде. – Я звонил тебе на работу, но мне сообщили, что ты уехала сегодня пораньше. Где ты была? – Мне надо было кое-что уладить. – Видимо, выдался тяжелый день? – участливо спросил он, заметив в ней отсутствие всякого энтузиазма. – Так себе, если учесть что мой муженек развлекается на стороне посреди бела дня и даже не пытаясь спрятать это бесстыдство за стенами дома! Это был не совсем грациозный жест. Скорее удар, и он достиг своей цели. Мэт дернулся от неожиданности и побелел как мел. - Не стоит изображать смущение и тем более оскорблять мой слух наглой и гнусной ложью. Это не грязные слухи из дамского салона. Я ездила днем за город развеяться и видела вас вместе своими собственными глазами. Из всего этого я могу сделать лишь один-единственный вывод. Для любого другого у меня не было абсолютно никаких оснований. – То, что ты увидела, не имеет к тебе абсолютно никакого отношения- он произнес это с убийственным спокойствием. – Не имеет ко мне отношения! – неистово закричала она. – Не имеет ко мне отношения? Но я твоя жена! – Правильно, Кирстен. Я выбрал тебя в качестве своей жены. – А её в качестве своей любовницы? – Вот именно. Давным-давно. Задолго до нашей встречи. Он снова отвернулся, но она, порывисто вскочив со стула, рванул ась к нему и, схватив за рукав, резко повернула к себе. – Сколько времени ты уже спишь с ней, Мэт? Я хочу знать. Пытаясь освободиться, он со злостью выдернул руку. – С четырнадцати лет. Ошарашенная таким признанием, девушка сделала шаг назад. – Успокойся, – сказал он. – Тебе стало лучше от того, что ты узнала правду? Милая, неужели тебе лучше от этого? Конечно же, нет. Давай оставим это. У тебя опять началась истерика. – Нет у меня никакой истерики. – Она едва сдерживалась, чтобы не кричать. – Я просто схожу с ума. Ты довел меня до этого, ты дурачишь меня на каждом шагу. Он поставил руки в боки, стараясь не подавать виду, что испуган, да к тому же еще и виноват. – Чем же я дурачу тебя? – Тем, что обхаживаешь меня и притворяешься, что любишь. – Я действительно тебя люблю, – подтвердил он. – Я много лет искал прекрасную жену, именно такой женой ты и стала. Только ты обладаешь теми качествами, которые мне нужны, которые я ценю. – Другими словами, ты выбирал жену точно так же, как выбираешь машину. То есть, прежде чем купить автомобиль, ты ждешь появления новой модели. – Из-за чего весь этот скандал? Из-за того, что я совершил проступок? Один день провел со своей старой любовью? Я вообще не понимаю, почему ты так расстроилась. Он отодвинул ее в сторону и направился к выходу. По пути он чрезвычайно ласково, так, словно ровным счетом ничего не случилось, сказал: – Мы с отцом сегодня вечером отправляемся на оленье стойбище. Вероятно, я вернусь домой очень поздно. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
После ухода мужа Кирстен долго еще размышляла, не находя в себе достаточно сил чем-нибудь заняться, над тем, что досаждало ей больше: его предательство или полное безразличие к ее упрекам. Неужели он надеется, что она смирится с изменой лишь потому, что это случилось впервые? Неужели считает, что его выдержка и самообладание заслуживают похвалы и делают ему честь? Да как он смеет так спокойно реагировать на упреки, игнорировать гнев, не проявляя должного внимания к ее справедливым обвинениям? Если она сейчас же уйдет из дома и заберет все свои вещи, это, несомненно, послужит ему хорошим уроком. Заставит, вероятно, обратить внимание на то, что случилось! Но она отдавала себе отчет, что, действуя импульсивно, в порыве гнева, ей никогда не построить хорошую семью. Нет, здесь поможет только мудрый, хорошо продуманный план действий и никакой поспешности, никакого легкомыслия! Конечно, его предательство опустошило душу, ей уже никогда полностью не оправиться от этого удара. И все же не секрет, что гнев, помноженный на гордость, придаст сил и терпения. Она еще долго размышляла о том, кто ее выбрал. Мэт или Гейб? Возможно, мер своим бесспорным авторитетом повлиял на решение Мэта. Но в таком случае только при поддержке свекра возможна нормальная семейная жизнь, утратив же его расположение, она останется в одиночестве. – Черт бы его побрал! – воскликнула она возмущенно. Да как он мог так просто уйти, притворившись, что ровным счетом ничего не произошло? Он даже не удостоил ее хорошим семейным скандалом! Внезапно она вскочила с места и молнией бросилась в дом. Задержавшись ровно столько, сколько нужно, чтобы отыскать дамскую сумку, пару минут спустя она уже сидела в своей машине и мчалась не разбирая пути. Кирстен действительно хотела остаться женой Мэта, всегда стремилась создать хорошую семью и всегда мечтала быть членом этой семьи. Но только не за счет унижения. Она не допустит, чтобы ее игнорировали и тем самым унижали достоинство. Ради сохранения семьи он вынужден будет полностью признать свою вину. И дать ей слово, что его любовная связь с Лотти Линэм отныне кончена раз и навсегда. И не только с ней, но и с любой другой женщиной. Супружеская верность не должна быть предметом обсуждения. Если он с готовностью раскается в своих ошибках, она его простит. Но весь этот разговор уместен только сегодня вечером. Завтра будет уже поздно. И незачем дожидаться его возвращения, как какая-то послушная и покорная курица. Он уехал на охоту, а она станет охотиться на него. И пусть с ним окажется Гейб, это будет еще лучше. Вот уж достанется ему за «амуры» на стороне. Свекор всегда был против подобных отношений! Уже порядком стемнело, когда она добралась до окраины города. Да, пожалуй, не так-то просто в такое время отыскать человека в лесу. Во всяком случае, об этом она не подумала. Огни Симвелленда остались далеко позади, и не было никаких примет, которые подсказали бы ей дорогу к стойбищу. Она была там с Мэтом всего один раз, в маленькой лесной хижине, которую отец с сыном соорудили собственными руками и с нескрываемой гордостью говорили об этом сейчас ей оставалось только сожалеть, что она не обратила должного внимания на дорогу. Кирстен упорно ехала вперед, втайне надеясь, что рано или поздно что-нибудь поможет ей сориентироваться и выбрать нужное направление. Но, дважды проехав мимо большого заброшенного коровника, она поняла, что безнадежно заблудилась. Машина остановилась посреди дороги. – Вот черт! – Она чуть не плакала от отчаяния. Ей так нужно найти Мэта! Чем быстрее они разберутся в своих взаимоотношениях, тем быстрее все это забудется и в семье наступит долгожданный мир. Всячески стараясь успокоиться, она вышла из машины и огляделась по сторонам. Абсолютно незнакомое место, глухой и угрюмый лес.
Всецело занятая мыслями о будущем примирении, Кирстен неспеша ехала по лесу. Машина поднялась на пригорок, и вдруг примерно в полумиле отсюда девушка увидела красноватое зарево над деревьями. У нее сразу же возникла паническая мысль о лесном пожаре. Но огонь наблюдался только в одном месте, без всяких признаков продвижения в какую-либо сторону, и она успокоилась. Несмотря на свой неожиданный оптимизм, девушка нажала на тормоза. Что же там все-таки горит? Может, как всегда, первое впечатление самое правильное? И кто-то из туристов развел костер? Но судя потому, что никаких машин на дороге не было, огонь остался без присмотра. Она не на шутку встревожилась. Не выключая двигатель, Кирстен внимательно осмотрелась и осторожно открыла дверь. В нос ударил теплый весенний воздух, сильно отдающий древесиной. Она вышла из машины и оценивающим взглядом окинула лесной массив. Может, стоит вернуться в Симвелленд и сообщить обо всем городской пожарной инспекции? А что, если это группа подростков, решивших провести вечерок на природе? Или какая-нибудь семья, приехавшая на пикник? Значит, эта шумиха из-за пустяка станет еще одним поводом позлословить относительно ее малодушия, как тогда из-за обморока во время забоя свиней. Еще раз стать объектом насмешек, ну уж нет! В одном только она абсолютно не сомневалась: нельзя просто взять и уехать, не выяснив в чем дело. Собрав все свое мужество, она ступила в лес. Неожиданно воздух разрезал жуткий вопль. Кирстен в страхе застыла как вкопанная. Господи, что это, подумала она. Зверь? Может, дикая кошка или кто-то наподобие? Нет, крик явно человеческий – пугающий и леденящий душу, но человеческий. Господи, молилась она, на что же я наткнулась? Девушка остановилась перевести дух. Пробраться через этот страшный лес не так-то просто на третьем месяце беременности, подумала она. Затем снова посмотрела на поляну. Примерно две дюжины человек возбужденно кричали, размахивая руками. Но эти возгласы отнюдь не походили на крики боли и отчаяния. Взрыв хохота заставил ее содрогнуться. Любопытство подталкивало Кирстен вперед, однако, какое-то шестое чувство умоляло ее не спешить и делать все очень осторожно. Береженого Бог бережет, подумала она. За криком последовало какое-то всхлипывание, словно кто-то агонизировал. Воодушевленная мыслью о том, что кто-то, по-видимому, нуждается в помощи и, забыв об осторожности, она решительно нырнула в темноту. Вот, наконец, и знакомая поляна. Подойдя поближе, она заметила слабые отблески костра на деревьях, мельтешащие человеческие фигуры.
И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Глаза Кирстен потихоньку привыкли к темноте и она без труда определила, что все сборище составляют исключительно мужчины. Может, она является свидетелем обряда инициации какого-то тайного братства? Она уже почти остановилась на этом предположении, как вдруг заметила до боли знакомое лицо, от изумления и неожиданности она чуть не задохнулась. Кейни Вайт. Интересно, подумала она, что здесь делает в полночь окружной прокурор? Да еще в таком отдаленном месте? Потом она увидела судью Мидла. Может, это что-то вроде собрания членов клуба? Собравшиеся что-то пристально разглядывали у себя под ногами. Они стояли так плотно, что как ни старалась Кирстен разглядеть, что там такое, так и не смогла. Очередной жуткий вопль заставил ее вздрогнуть и отшатнуться. Высоко задрав голову, кричал Герман Джонсон. Ни секунды не мешкая, его сообщники разом наклонились и подняли то, что прежде лежало на земле. Это был огромного размера христианский крест. А к нему был прибит не кто иной, как Майкл Ли. Молодой человек был наг. Там, где раньше находились его гениталии, теперь хлестала кровавая струя. Голова его безжизненно упала на худенькую грудь. Он, вероятно, умер, или находился без сознания. Кирстен перепугалась до смерти и, не смея шевельнуться, с ужасом наблюдала, как кто-то из мужчин почтительно помог мистеру Джонсону встать, подставив под каблук ладонь. Поднявшись, тот ухватил Майкла Лиза волосы и вздернул голову вверх – так, чтобы пристально взглянуть юноше прямо в глаза. Затем с силой раскрыл парнишке рот и плюнул туда. Закончив это омерзительное действо, Джонсон снова опустился на землю, а собравшиеся разразились приветственными возгласами. Наконец все стихло, а спустя секунду раздался торжественный гимн. Девушка почувствовала сильнейший приступ дурноты. С трудом проглотила подкативший к горлу ком и, крадучись, медленно попятилась назад ни жива ни мертва от страха, что ее обнаружат. Она только что стала свидетелем кошмарной расправы над невинным молодым человеком. Нечто в духе ку-клукс-клана. Если эти фанатики узнают, что она их видела, милосердия от них не дождешься, как не дождался его и Майкл Ли. Как только Кирстен поняла, что теперь уже неразличима в кромешной тьме, она развернулась и бросилась в лесную чащу, не разбирая дороги, продираясь сквозь деревья и заросли, совершенно не думая о сопровождавшем ее бегство хрусте и треске. Впрочем, они бы все равно не услышали, занятые пением своих гимнов. Святые слова в их устах звучали просто кощунственно. Что-то попало ей под ноги, и она чуть не упала. Инстинктивно прикрыв руками живот, чтобы защитить находившееся в утробе дитя, девушка подумала, что ей бы следовало быть осмотрительнее и двигаться медленнее и осторожнее. С другой стороны, мешкать тоже нельзя. Если незамедлительно доложить о случившемся властям, полиция, возможно, еще застанет всю шайку на месте преступления. Неожиданно споткнувшись, Кирстен ничком плюхнулась на землю и больно ударилась. Да так, что в течение нескольких мгновений с трудом приходила в себя, превозмогая боль и глубоко дыша. Именно в этот момент она ощутила отвратительный запах, и ее вновь едва не стошнило. Тут до нее наконец дошло, что вовсе не грязь и земля служат ей мягкой подстилкой, а полоска какой-то ткани. Опершись ладонями на эту странную вещицу, она с трудом приподнялась на руках и тут – прямо перед собой – увидела Баму. Половина лица у него отсутствовала вовсе, а та часть, которая предстала перед глазами Кирстен, была сильно изуродована. Одна глазница оказалась пустой, в ней кишмя кишели насекомые, отыскав здесь стол и дом. – Господи боже мой, господи боже мой, – скороговоркой на одной ноте пробормотала девушка, охваченная новым приступом ужаса. Она отползла назад и тут, на почтительном расстоянии от трупа, ее вырвало. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Она вернулась в дом с целью забрать документы и сменить грязную и разорванную одежду на что-то более практичное. Времени у нее было в обрез! Мет, его отец, вся местная элита была там, ей не к кому было идти за справедливостью в этом городке! Не теряя ни минуты, Кирстен накинула теплое шерстяное платье и жакет поверх платья. В его внутренний карман девушка засунула документы и бросилась вон из дома, стремясь спасти свою жизнь и добиться справедливого суда над этой кучкой полоумных, возомнивших о себе, что они могут вершить справедливый суд! Её до сих пор передергивало от увиденного! Кирстен рывком открыла дверь старого седана, на котором ни она, ни Мет не ездили уже больше года. Машина с рокотом и урчанием все же завелась и рванула с места, а педаль газа казалось, вот-вот проломит днище машины – так сильно девушка давила на неё. Кирстен ехала почти всю ночь напролет, пока не добралась до границы штата. Уже ближе к утру, она сняла номер в мотеле маленького приграничного городка Проспервиль. – Меня зовут Кирстен Майлз, и то, что я собираюсь вам сообщить, звучит невероятно. Вы даже можете подумать, что я не в своем уме. Но уверяю вас, я в порядке, – тут она на секунду прервалась глотнуть кока-колы, купленной в мотеле. – Слушаю вас. Агент Брэддок из ФБР отнесся к ее тираде весьма равнодушно, да и вообще, казалось, он вот-вот заснет. Плохо. Ведь то, что она собиралась ему сообщить, и мертвого разбудит. Чтобы ее невероятная история выглядела хоть сколь-нибудь достоверно, она назвалась адвокатом. В противном случае тот мог решить, что разговаривает с сумасшедшей. – В течение почти года я жила и работала в Симвелленде. Сегодня вечером стало ясно, что в городе существует законспирированная организация, которая совершает немыслимые преступления, включая убийства. Членами организации являются наиболее известные граждане города, которые именуют себя «Братством». Мой… муж – один из членов этой организации. По их собственным словам, они выносят и приводят в исполнение приговоры в отношении тех граждан, которые, по их мнению, избежали суда законного. Точно не скажу, сколько людей они уничтожили за последние несколько лет, но сегодня ночью я оказалась свидетелем самого настоящего убийства. Затем рассказала агенту о казни Майкла Ли и о том, как ей удалось обнаружить останки Бамы. – Он не был преступником, но подозреваю, что и с ним тоже разделались они. Она поведала агенту о том, чему оказалась свидетельницей, случайно попав в лес, стараясь говорить убедительно, а информацию представлять наглядно. Слишком эмоциональный монолог мог поставить ее слова под сомнение. – Место преступления находится в лесу, в удаленной от города его части. Там же располагается бойня, где забивают свиней, и, полагаю, – добавила она нетвердым голосом, – не одних только свиней. Она запнулась, осознав, что представитель ФБР ни слова не вымолвил в течение всего ее рассказа. – Вы меня слушаете? – Слушаю, конечно же, слушаю… Дело в том, что ваше повествование… сильно смахивает на сказку. Вы сообщили об указанном вами двойном убийстве в местные органы правопорядка? – Местная полиция также замешана в преступлении. – Значит, и полиция тоже. Понятно… Не оставалось никаких сомнений, что агенту ни черта не понятно. Фактически, он над ней просто потешался. Что, что она могла сообщить, чтобы убедить его в своей правоте? Или в том, что она сумасшедшая? Она откинула волосы со лба и снова глотнула кока-колы. Сказывалась усталость, и у Кирстен заныло под лопаткой. Как-никак она отмахала 150 миль, прежде чем почувствовала себя в относительной безопасности. И на протяжении всего пути она внимательно следила за дорогой, изредка поглядывая в зеркало заднего обзора. – Но, согласитесь, ваше заявление и в самом деле звучит несколько странно. Я, например, всегда считал Симвелленд маленьким, но вполне процветающим городком – Да, он выглядит именно таким. Но внешнее спокойствие и процветание – это всего лишь своего рода камуфляж. Послушайте, я догадываюсь, что вам каждый день приходится выслушивать самый невероятный бред, но клянусь, что говорю истинную правду. Я собственными глазами видела, как парнишку гвоздями прибили к кресту. – Вполне веский аргумент, миссис Майлз. Не похоже, что вы все это придумали. Пожалуй, я открою дело, а там посмотрим. – Спасибо, конечно, но думаю, что стандартная бюрократическая рутина не в состоянии прекратить подобные безобразия. Я, по крайней мере, не могу чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока их всех не пересажают. – А где мне вас найти? – задал вопрос Брэддок. – Если наберется достаточное количество фактов, подтверждающих вашу историю, вы станете главным свидетелем и вам понадобится защита властей. Тут уж спорить не приходилось. – Есть такой городок под названием Проспервиль. – Кирстен назвала агенту номер государственной автострады, которая проходила через самый центр. – Я остановилась в мотеле «Мэйн Вэй». Его трудно не заметить. Он расположен как раз у автострады. Комната 17. Когда вы меня навестите? – В девять часов. Семь часов. Сможет ли она продержаться так долго совсем одна? Впрочем, выбора не было. Она ввела в действие тяжелую артиллерию, теперь надо ждать, когда подтянут пушки. – Сидите на месте, – предостерег агент, – и ведите себя как можно осторожнее. Глупость в подобной ситуации смерти подобна. Если то, о чем вы мне поведали, правда – а я начинаю склоняться к этому, – люди, с которыми нам придется иметь дело, чрезвычайно опасны. – Поверьте, я знаю. Если они меня обнаружат, то убьют без малейшего колебания.
И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
Все произошло слишком быстро, чтобы в сознании Кирстен запечатлелись страх и ужас. Машина оказалась практически рядом с упавшим на дорогу деревом, прежде чем они разглядели его в густой пелене проливного дождя. В последний момент с переднего сиденья раздался предостерегающий крик пассажира; водитель резко крутанул руль и нажал на тормоза, но было уже поздно. Колеса беспомощно заскользили по мокрому асфальту. Машина закрутилась на одном месте, как пропеллер, а затем ее выбросило на скользкий и узкий склон, тянувшийся вдоль дороги. Она тут же полетела вниз, ровняя с землей все, что встречалось на пути. И дальше все шло в полном соответствии с законами физики и гравитации. В памяти Кирстен всплыли звуки, которые доносились со всех сторон во время их падения на дно глубокого и скользкого оврага. С машины содралась вся краска, сорвались покрытый резиной бампер и защитные крышки с колес. Окна разбились вдребезги, дно изуродовалось о пни и камни. Как ни странно, никто из сидевших в машине не издал ни звука. Скорее всего они просто оцепенели от страха. Каждый, конечно, понимал, что трагический финал неизбежен. Ощущение, которое они испытали, находясь внутри мчащейся по склону машины, сбивающей все на своем пути, было просто неописуемым, это был даже не страх, а, сметающая все на своем пути, паника и ужас неотвратимой гибели. По инерции колеса все еще продолжали крутиться, машина высоко подскакивала на ухабах и снова, с предсмертными хрипами, падала на землю. Кирстен, опутанная ремнями безопасности, сидела на заднем сиденье. Именно это ее и спасло. Стоило лишь машине задержаться на краю крутого, скользкого склона, женщина тут же воспользовалась этим спасительным моментом и сумела выбраться наружу с ребенком на руках. Она прекрасно представляла себе, что выбраться обратно на дорогу невероятно трудно, но явно недооценила всей сложности этой задачи и буквально нечеловеческих усилий, поскольку ей все время приходилось держать ребенка. Поверхность склона представляла собой омерзительную смесь гумуса и жидкой грязи. Иногда ей чудилось, что склон этот покрыт тонким одеялом из мокрой травы и мелких острых камней. Капли дождя на сильном ветру, казалось, падали почти горизонтально. Через пару минут она промокла до нитки. Еще не преодолев и трети пути, Кирстен уже изнемогала от усталости. Глубокие царапины, синяки и саднящие раны по всему телу лишали ее последних сил. Порой ей казалось, что все старания тщетны, усердие напрасно. В такие минуты хотелось оставить борьбу, сдаться на милость природы, забыться и уснуть, смирившись с безысходностью. Но инстинкт самосохранения брал верх, она гнала минутную слабость и продолжала двигаться вперед. На очень крутых участка склона ей приходилось упираться ногами в едва заметные выступы, корни и камни, цепляться за стволы деревьев и мокрую траву. Благодаря невероятному напряжению сил, Кирстен наконец достигла вершины, вышла на дорогу и медленно поплелась в ожидании помощи. Женщина уже находилась в полуобморочном состоянии, когда впереди замаячили спасительные огоньки. С чувством громадного облегчения она хотела уже бежать навстречу машине, но вместо этого бессильно рухнула на колени посреди дороги. И полетели ножи ... и стаи упреков! Вы заблудились во лжи и друг к другу чувствах... Ты его, таки, убъешь, но... В самом финале! Пусть пока дышит....
Вместо лиц - аватары, вместо настроения - статусы, а жизнь - сплошное приложение...
